"Посадка" на восемь с половиной лет : Аналитика Накануне.RU

Архив материалов

"Посадка" на восемь с половиной лет

Решение таджикских властей отправить за решетку российского пилота Владимира Садовничего на 8 с половиной лет уже вызвало резкое заявление российского МИДа о том, что этот недружественный шаг может повлиять на развитие диалога между двумя странами. Эмоции захлестывают и политиков, например, "справедливоросс" Семен Багдасаров предложил в качестве ответной меры выдворить всех таджиков из России. О том, какие меры должна принять Россия по возвращению своего пилота на Родину и кто в ответе за груз на самолете, в интервью корреспонденту Накануне.RU рассказал президент фонда "Партнер развития гражданской авиации", заслуженный летчик СССР Олег Смирнов.

Вопрос: Как Вы можете охарактеризовать ситуацию, которая произошла в аэропорту Курган-Тюбе в марте этого года?

Олег Смирнов: Насколько мне известно, этот экипаж садился в Курган-Тюбе на запасной аэродром. Он вообще не планировал туда лететь, но из-за ситуации с пунктом посадки, где не было подходящих метеоусловий для посадки, пилотам пришлось сесть на запасном аэродроме в Курган-Тюбе. Пилотам сначала разрешили посадку, потом нет и вообще предложили вернуться в Кабул, откуда они улетали. Хотя они всего-навсего должны были совершить дозаправку и спокойно вылететь в пункт назначения. Авиационные правила мира признают последнее слово за командиром воздушного судна. Если командир решил посадить самолет, то никто не вправе требовать обоснования его действий. Он, конечно, может сказать диспетчерам причину, по которой он сажает машину, но заставить доказывать, насколько правильным было это решения, его никто не вправе заставить. Авиация не терпит спонтанных решений. Если КВС решил посадить машину, то ему надо прикинуть расстояние до аэропорта, узнать об оборудовании, которое будет обеспечивать посадку, он должен уточнить, каким будет подход для данного типа воздушного судна, он должен уточнить метеоусловия в районе аэродрома. Все это наш летчик выполнил и совершил посадку. Насколько мне известно, все было нормально, но потом таджикские власти почему-то начали проверять самолет.

Вопрос: Они что-то искали на борту?

Олег Смирнов: Единственное, что они нашли на борту самолета, это запасной авиационный двигатель. Они сочли, что это какой-то странный груз, хотя на самом деле это обычная практика для транспортных самолетов. Они летают по всему миру и часто не имеют возможности поменять какие-то агрегаты, так что это вполне нормально — возить с собой запасной двигатель, чтобы в случае надобности использовать что-то как запчасти.

Вопрос: А может быть, кто-то захотел сделать из пилотов "стрелочников"...

Олег Смирнов: Может быть, но тут есть принципиальный момент, также прописанный во всех международных правилах. Командир корабля никакого отношения к грузу не имеет. Не он загружает груз, не он принимает решение о том, что за грузы будут перевозиться. Ответственность за груз несут люди, которые зафрахтовали этот самолет. Главное дело командира - убедиться в том, что это не наркотики, оружие или сильнодействующие яды, которые, разумеется, запрещены к перевозке. Есть международный перечень так называемых опасных грузов, перевозка которых осуществляется только по специальному разрешению, которое выдается только в том случае, если приняты специальные меры профилактики и есть гарантия того, что не будет причинен вред людям и окружающей среде. Если пилот за соответствующее вознаграждение соглашается везти запрещенный груз, то это уже сговор и уголовное преступление. Но в данном случае мы имеем дело с авиационным двигателем, а не с оружием или наркотиками, и поведение таджикских властей кажется очень странным. Я не вижу ни одной причины, чтобы предъявить претензии экипажу и командиру воздушного судна, тем более, посадить его за решетку на какой-то определенный срок.

Вопрос: Ну, а если сам двигатель по таджикским законам считается контрабандой?

Олег Смирнов: Тогда надо найти того, кто является владельцем этого двигателя, и взять у него объяснение, что этот двигатель делает на борту самолета, и с какой целью его собрались перевозить из одной точку в другую. Но, повторю, пилоты тут совсем не причем. На все вопросы отвечает владелец груза, а не пилоты.

Вопрос: Какими должны быть теперь наши действия?

Олег Смирнов: Конечно, мы должны добиваться пересмотра этого приговора, действуя в соответствии с установленным международным порядком. Надо обжаловать решение суда и дать четкие обоснования в апелляциях. Мы должны доказать, что экипаж никакого отношения к грузу не имеет. Если кто-то что-то нарушил, то нужно найти виновника преступления и уже с него спрашивать за содеянное.

Вопрос: Сможем ли мы, если на то будет необходимость, применить аналогичные меры к таджикским пилотам?

Олег Смирнов: Таджикистан обладает достаточным парком воздушных судов, и мы, если захотим, можем сделать то же самое. В этом смысле рычаги давления у нас на эту горную республику есть. Во времена СССР Таджикистан имел развитое авиахозяйство. Там были самые высокогорные аэродромы в стране и часто так бывало, что пилоты, садясь там, не выключали двигатели, потому что потом из-за разряженного воздуха самолет просто не взлетел бы. Сейчас эти горные аэродромы не используются, но к нам летают регулярные рейсы из Душанбе, да и по миру их самолеты тоже летают, так что адекватные меры мы принять можем.

Автор: