"Братство" энергокольца : Аналитика Накануне.RU

"Братство" энергокольца

Накануне энергокольцо Центральной Азии было разомкнуто с выходом из объединенной энергосистемы (ОЭС) Узбекистана. В Узбекистане заявили, что деятельность ОЭС после развала СССР была неэффективной и носила "неконтролируемый характер". Что под этим подразумевается – понятно. Таджики бесплатно пользовались производимой в Узбекистане электроэнергией, при этом вынашивали планы по строительству мощнейших ГЭС в верховьях рек без учета мнения Ташкента. И катастрофа в Сибири, на Саяно-Шушенской ГЭС в России, не могла не сказаться на этих процессах, считает эксперт Российского института стратегических исследований и фонда "Азия аналитика" Аджар Куртов. Как связаны эти события? Об этом и многом другом политолог рассказал в интервью Накануне.RU.

Вопрос: Накануне Узбекистан вышел из Объединенной энергосистемы Центральной Азии, созданной еще в советский период. На Ваш взгляд, решение Ташкента все-таки больше политическое или экономическое? Ведь не секрет, что отношения с соседями – Киргизией и Таджикистаном – напряженные.

Аджар Куртов: Если дословно отвечать на вопрос, то да, это решение больше политическое, чем экономическое. Однако, если "расшифровывать" эту мою позицию, то я бы ответил по-другому. Есть и экономические соображения, которые толкнули руководство Узбекистана на такой шаг, но есть и политические причины.

Но прежде чем более подробно объяснить свою позицию, я бы отметил, что Объединенной энергетической системы Центральной Азии давно не существует, поскольку из нее несколько лет назад вышел Туркменистан, а эта страна за годы независимости одну из ставок сделала на развитие своих энергетических мощностей по выработке электричества.

Вопрос: Впрочем, Туркменистан был "тупиком" этой системы, а не транзитной частью, коей являлся Узбекистан.

Аджар Куртов: Отмечу и то, что Узбекистан – самая населенная страна в регионе, и более развитая, чем, например, тот же Туркменистан, поэтому электроэнергия Узбекистану необходима в гораздо больших объемах, и мощности там есть. Электроэнергию Узбекистан экспортирует, но в незначительных объемах.

Киргизия и Таджикистан – самые бедные государства региона и только теоретически обладают существенными ресурсами для выработки электроэнергии и ее экспорта – в силу того простого обстоятельства, что именно в этих странах находятся верховья основных рек Центральной Азии – Амударьи и Сырдарьи (я условно их так называю, потому что названия трансграничных рек меняются в зависимости от того, какой участок реки мы берем).

На этих двух горных реках можно строить целые каскады электростанций, но – с чисто технической стороны. Вода в горных реках течет с очень большой скоростью, это значит, что она вращает турбины тоже с высокой скоростью, что удешевляет себестоимость производимой электроэнергии. Но этот фактор еще не означает, что эти электростанции можно построить. Для энергетики и строительства горных ГЭС нужны очень большие вложения. Это мог себе позволить Советский Союз как государство, которое в плановом порядке строило электростанции, в том числе, учитывая социальный фактор развития отсталых регионов. А нынешние суверенные государства такими средствами не обладают, и когда они пытаются фантазировать о том, что кто-то им эти средства просто так предоставит, в том числе, и Россия, то они глубоко ошибаются. Это показала практика и Киргизии, и особенно Таджикистана, который до сих пор фантазирует о том, что сможет построить Рогунскую ГЭС стоимостью несколько миллиардов долларов.

Не надо забывать и о таких действиях Таджикистана, как воровство электроэнергии, которую производил Узбекистан и поставки которой осуществлял по замкнутой системе объединенных электросетей Центральной Азии. А нарезка государственных границ в этом регионе такова, что при советской власти она требовала наиболее короткий путь поставок электроэнергии из одной области Узбекистана в другую. Когда государства стали независимыми, Таджикистан пытался воспользоваться этим обстоятельством. Плюс к этому – таджикское руководство неоднократно публично изъявляло готовность строить гигантские ГЭС на своей территории на трансграничных реках – а в этом случае нужно считаться с интересами стран, лежащих ниже по течению рек.

Вопрос: Это и есть политические причины решения Ташкента?

Аджар Куртов: Да, это не могло понравиться узбекскому руководству, и поэтому политические соображения того, что Узбекистан поступил так, выйдя из системы, конечно же, присутствуют. Даже больше того, они доминируют. Но самом деле, это не вина Ташкента, я думаю, что вина, в основном лежит на таджикской стороне, на той авантюрной политике, которую проводит руководство этого государства. Если на место Узбекистана поставить РФ, то я думаю, что российское руководство в сложившихся условиях поступило бы так же – Россия вышла бы из обязательств поставлять бесплатно электроэнергию и не получать за этого ничего, кроме плевков в собственный адрес.

Вопрос: Это чем-то напоминает ситуацию по транзиту российского газа через территорию Украины...

Аджар Куртов: В каком-то смысле – да. Ситуация, которая была характерна для большей части 90-х годов, отчасти сохраняется и в настоящее время, когда ресурсами одной страны бесплатно пользуются соседние государства, а в ответ раздаются лишь абстрактные дипломатические уверения в склонности к интеграции и дружбе. Но апелляции к тому, что когда-то мы были одним государством, сейчас уже не работают – и, слава богу.

Вопрос: Что сейчас ждет энергетику центральноазиатского региона и потребуется ли чья-то экстренная помощь, например, России, электроэнергетика которой и так была ослаблена с аварией на Саяно-Шушенской ГЭС?

Аджар Куртов: Если говорить о том, что ждет энергетику региона в ближайшем будущем – в период зимы как наиболее тяжелый период – то это зависит от господа Бога. Если будет мягкая зима, то тогда таджикская власть довольно легко это переживет. Я говорю именно о власти, потому что два года назад зима была относительно суровой, и света почти не было в большинстве населенных пунктов Таджикистана.

Люди замерзали, были массовые случаи гибели людей от холода, особенно младенцев в родильных домах, было остановлено практически все производство в республике. Здесь надо помнить, что единственное полноценное промышленное предприятие республики – Таджикский алюминиевый завод. Производство это основано на потреблении большого количества электроэнергии, и даже это предприятие приходилось останавливать, хотя им владеет семья президента Таджикистана. То есть электроэнергии не хватало на пополнение карманов этой семьи.

Кстати говоря, это обстоятельство тоже влияет на конфликт между узбеками и таджиками, потому что Таджикистан заинтересован в развитии этого производства, в строительстве новой очереди завода, и для этого нужна электроэнергия, а ее можно получить, только не считаясь с интересами Ташкента, строя новые мощности. Конечно, таджики прикрываются тезисом о том, что нужна электроэнергия для собственных граждан. Этот тезис достаточно лукавый. Если бы действительно приоритетом развития энергетики было бы обеспечение населенных пунктов Таджикистана, то это могло бы решаться другим путем – ведь можно строить малые электростанции, они гораздо меньше стоят, и можно найти инвесторов, кстати говоря, не только среди ближайших соседей, но и в Западной Европе.

А если брать долгосрочную перспективу, то нынешний конфликт, скорее всего, лишь отвадит другие страны от того, чтобы вкладывать деньги в эту республику (Таджикистан, – прим. Накануне.RU), чтобы создавать там хоть какие-то мощности.

Вопрос: То есть и позиции по Рогунской ГЭС России, заявляющей, что при строительстве должны учитываться интересы всех сторон, не изменятся?

Аджар Куртов: Думаю, что не изменятся. Дело в том, что в России полно своих рек, где тоже можно строить гидроэлектростанции. У нас проблема в гидроэнергетике состоит в том, что нам крайне необходимы ресурсы для модернизации гидроэлектростанций, потому что авария на Саяно-Шушенской ГЭС показала, что средства-то надо вкладывать – ошибочно считать, что советский задел можно бесконечно долго эксплуатировать, при том – без должной технической помощи. Если кто-то думает, что в этой ситуации мы будем разбрасываться деньгами, то сильно ошибается.

Вопрос: А в размыкании кольца ОЭС Центральной Азии и в катастрофе в Восточной Сибири на российской ГЭС следует ли искать какую-то связь, как Вы считаете?

Аджар Куртов: Эти события можно связывать, и более того – именно так оно и происходит в регионе Центральной Азии. Узбекистан после аварии на Саяно-Шушенской ГЭС получил дополнительный, безупречный аргумент для подкрепления своей позиции. Он всегда заявлял, что строительство крупных гидротехнических сооружений несет в себе технологическую угрозу – так оно и произошло. Кроме того, в самом Таджикистане были в прошлом аварии, только это был период, приближенный к советской власти, и эти случаи замалчивались.

И ведь в отличие от российской ситуации в Сибири, ситуация в Таджикистане более сложная, поскольку это горы, это сейсмоопасный район, и землетрясения происходят там достаточно часто, и выход из строя сооружений по причинам, даже не связанным с человеческим фактором, существенно выше для Таджикистана.

И я не исключаю, что, может быть, узбекское руководство цинично рассчитывало, что из-за аварии на российской ГЭС Москва не будет активно поддерживать таджикское руководство после выхода Ташкента из ОЭС (хотя – и так не особо поддерживало). Действительно, этот расчет оправдан.

Вопрос: А как размыкание центральноазиатского энергокольца укладывается в плоскость деятельности такой организации, как ШОС? Она как-то должна на это реагировать?

Аджар Куртов: Этот вопрос для ШОС стоит, но чисто на дипломатическом уровне. В ШОС есть комиссии, которые, вроде бы, должны заниматься улаживанием водно-хозяйственных проблем в Центральной Азии. Но по этому поводу никаких конкретных решений не принимается и никаких документов не подписывается. Отчасти это связано с тем, что, как ни крути, а в ШОС доминирует одна страна, и отнюдь не Россия, а Китай.

При этом Китай поступает более осторожно, чем очень часто это делает Россия. Китай – сам не ангел в отношении водных проблем, поскольку он сам поступает в отношении Казахстана и России не совсем порядочным образом, это касается вод такой реки, как Черный Иртыш, которая впадает потом в Обь – Китай отводит каналами воду, соответственно, лежащим ниже по течению Казахстану и России не достается воды. И здесь не китайцам диктовать, что правильно, а что нет.

Вопрос: То есть у китайцев есть свои интересы в регионе Центральной Азии и вмешиваться они не станут?

Аджар Куртов: Да, каждый преследует свои интересы, китайцам электроэнергия из Таджикистана не нужна. Соответственно, сейчас у Китая нет ставки на то, чтобы вкладываться в строительство объектов в Таджикистане или вмешиваться в урегулирование проблем с Узбекистаном.

Может, грубо скажу, но китайцев не очень любят во внешнем мире и в Центральной Азии тоже, поэтому они не хотят выступать посредниками, чтобы на них все тыкали пальцем и потом обвиняли в том, что они не смогли уладить конфликт. А этот конфликт существует достаточно давно – с момента распада СССР. При Советском Союзе была рациональная система – она диктовалась плановым хозяйством, тем обстоятельством, что все республики входили в состав одного государства, а, став независимыми, они ввязались в этот конфликт, и конца этому конфликту не видно.

ПН	ВТ	СР	ЧТ	ПТ	СБ	ВС

ПН	ВТ	СР	ЧТ	ПТ	СБ	ВС

ПН	ВТ	СР	ЧТ	ПТ	СБ	ВС

Главное сейчас

Новости все материалы

Больше новостей

Архив материалов

Аналитика все материалы