Президентская комиссия пала перед лицом "Анти-Нюрнберга" : Аналитика Накануне.RU

Архив материалов

Президентская комиссия пала перед лицом "Анти-Нюрнберга"

С помпой созданная Медведевым президентская комиссия по противодействию попытками фальсификации истории упразднена. Упразднена так же незаметно и тихо, какой была и вся ее деятельность. "Смысловой кризис в комиссии, в общем-то, является частным случаем, свидетельствующим об общем. Проблема заключается в том, что наше прошлое в 20 веке так и не является до сих пор осмысленным. У нас в обществе какое-то постмодернистское восприятие истории. Когда и одно может быть верным, и противоположное", - говорит по этому поводу историк, руководитель фонда "Историческая память" Александр Дюков, предупреждая, что России, тем временем, продолжают активно готовить "Анти-Нюрнберг". Его экспертное мнение – для Накануне.RU.

Я не являлся членом комиссии и относился к ее существованию философски. Как бы об этом ни говорили на Западе, здесь у нас в России видно, что это не та структура, которая осуществляла хотя бы какую-то протоисторическую политику.

Конечно, нельзя сказать, что комиссия совсем уж ничем не занималась. Все-таки под ее грифом вышел достаточно длинный ряд изданий, среди них были весьма ценные. Благодаря деятельности комиссии несколько активизировалась работа по рассекречиванию архивных документов. Если еще несколько лет назад за год рассекречивалось около 4,5 тыс. дел, то в 2011 было рассекречно около 30 тыс. дел. Это серьезный шаг, хотя, на мой взгляд, как историка, недостаточный. То есть, позитивные моменты от работы комиссии были. С другой стороны, были и негативные, которые свидетельствовали о том, что сама деятельность комиссии была выстроена не совсем правильным образом. Например, при комиссии так и не был сформирован экспертный совет из историков. Не были определены направления действий комиссии, сама работа комиссии оставалась достаточно непрозрачной как для общества, так и для научной общественности. Собственно, и окончание деятельности комиссии тоже оказалось, мягко говоря, непрозрачным. Решение о роспуске комиссии было принято 14 февраля, а узнали мы об этом более чем через месяц спустя.

Об определенном смысловом кризисе в деятельности комиссии свидетельствовало то, что, например, один из членов комиссии, господин Сванидзе, публично в свое время высказывался о так называемой "советской оккупации" в Прибалтике, хотя подавляющее большинство российских историков несогласно с подобной оценкой. Это конъюнктурная оценка, которая распространяется по политическим мотивам с прибалтийской стороны. Со стороны комиссии какой-то реакции на это выступление так и не было. Вспомним так называемое дело Вдовина-Барсенкова, которое тот же Сванидзе пытался превратить травлю в старо-советском духе. Я не являюсь сторонником ни Вдовина, ни Барсенкова, но, тем не менее, то, что тогда устроил господин Сванизде с проработкой вопроса в Общественной палате, с приглашением чеченских адвокатов, выглядело именно как политвмешательство в дела исторической науки. Реакции комиссии на это, опять-таки, не последовало. На самом деле, комиссия, на мой взгляд, как оперативный инструмент, который мог отвечать на вызовы политизации истории в сопредельных странах, не выступала.

Главная причина смыслового кризиса в комиссии, я думаю, заключается в более общей проблеме российского общества и российской власти. Проблема эта заключается в том, что наше прошлое, история в 20 веке так и не является до сих пор осмысленной. Существует концепция, что весь советский период был черной дырой или наоборот, что все было хорошо и прекрасно. Но общего взгляда на события, которые происходили, взгляда в общемировом контексте, нет. Проводившееся в СССР преследование так называемых «опасных элементов» не было уникальным веянием в первой половине 20 века, наоборот, оно было вполне тривиальным. Без понимания всего этого в общем контексте, которое отсутствует в стране в принципе, реагировать на определенные вещи достаточно сложно. У нас в обществе какое-то постмодернистское восприятие истории. Когда и одно может быть верным, и противоположное, и атаман Краснов может быть борцом против "нехороших коммунистов" (во время Второй мировой войны сотрудничал с властями Третьего рейха, - прим. ред.), и одновременно победа в Великой Отечественной войне – одно из главных событий.

Десталинизация в данном случае – отдельная проблема, это типичный дефект исполнителя. Изначально идея, которая лежала в основе этой программы, была вполне здравая: улучшить положение незаконно репрессированных, принять ряд мер по рассекречиванию документов. Это здравые мысли, под которыми я как историк и граждан могу подписаться. Но все это было отдано на откуп господам Федотову и Караганову, которые вполне здравую идею превратили в достаточно бредовую программу, где говорилось о геноциде, коллективной вине, и советский период оценивался как сплошная черная дыра. Естественно, эта программа вызвала общественное отторжение, она не была согласована ни одним ведомством, после этого господа Федотов и Караганов предприняли новые попытки по протаскиванию тезиса. В любом случае, первоначальную идею они погубили.

В настоящее время политическое давление на нашу страну с использованием исторических сюжетов не просто продолжится, а интенсифицируется. Уже принят целый ряд совместных деклараций европейских стран, в которых нацизм приравнивается к коммунизму, мы знаем, что целый ряд европейских стран в декабре прошлого года отказались голосовать в Генассамблее ООН по резолюции о недопустимости героизации нацизма. Мы знаем и другие вещи, как, например, марши SS-овцев Латвии, и на защиту их версии истории мобилизуются и спецслужбы, и МИД, а неугодным историками затыкаются рты.

О подготовке к "Анти-Нюрнбергу" нам говорится уже прямым текстом, например, в Варшавской декларации, которая была принята министрами юстиции ряда стран ЕС в августе прошлого года. Подготовка ведется, и это не какие-то подозрения.

Этому нельзя было противостоять комиссии в том виде, в котором она действовала, в том виде она могла и сделала определенные полезные вещи, но на внешнеполитическом направлении ее деятельность как минимум не была заметной. Мы видим, что количество вызовов увеличивается. На мой взгляд, России и российскому научному сообществу придется на эти вызовы отвечать. В данном случае нужно, скорее, задействовать элементы "мягкой силы", деятельность общественных организаций, научного сообщества может стать наиболее важной. На самом деле, государству нужно не создавать комиссию, которая будет что-то регулировать, а создавать условия для продвижения точки зрения российского научного сообщества за пределы нашей страны. Практически у всех европейских стран существуют специализированные структуры, которые финансируют издания на иностранных языках. У нас такой структуры не существует в принципе. Нужно создавать структуры, которые будут помогать осуществлять публикации за рубежом, выезд российских историков на конференции, проведение исследований по ключевым, нужным нам темам, потому что таких тем много. Именно эта достаточно долгая, достаточно затратная работа может иметь эффект, а не попытка администрирования.

В случае же с президентской комиссией была не совсем правильно выбрана форма, поскольку комиссии, как государственные органы, создаются для проработки каких-то решений, а не для исполнения этих решений. Исполнение решений возлагается на соответствующие ведомства. В данном случае комиссия как таковая и не могла на это реагировать, она могла выработать решение, а затем это могло быть спущено по бюрократической вертикали. Таких решений то ли не было выработано, то ли все это было "замылено".