The Economist: У ВСУ появились новые дроны, способные долететь до Сибири
В Екатеринбурге подросток упал с заброшенного моста и сломал позвоночник
"Бюро олигархов" из-за оттока мигрантов предложило увеличить переработки россиянам
"Ответка" Израиля по Ирану не заставила долго ждать
Пора опять "каяться за советское прошлое" – теперь из-за… Black Lives Matter?
Массовые беспорядки в США после убийства афроамериканца Джорджа Флойда запустили новую волну движения Black Lives Matter ("Жизни чернокожих важны"), которая вылилась за рамки защиты прав темнокожих в борьбу "за права всего черного против всего белого". Теперь под шумок устранения дискриминации в Америке предлагают снести "неудобные" памятники.
В России происходящее в Штатах многие воспринимают с недоумением. Реакции россиян на BLM давались уже различные объяснения, дошло даже до того, что это начали связывать с "советским травматичным опытом". Хотя именно Советский Союз помогал движению против апартеида за рубежом. Но у авторов таких суждений – своя логика. И она присутствует в обсуждениях.
"У русских людей, проживших большую часть жизни в ХХ веке, осталось в наследство от этого века много травм. Эти травмы до сих пор определяют их взгляд на жизнь и их ценности. Эти травмы заставляют испытывать сильный страх, маскируемый яростью, презрением, цинизмом и прочим. Столкнувшись с сильной эмоцией у таких людей, надо понимать, что скорее всего за этой эмоцией стоит травма", – написал журналист Сергей Кузнецов пост на своей странице на "Фейсбуке", и надо сказать, пост оказался довольно резонансным.
По его мнению, якобы борьба с расовой дискриминацией, ради которой создавалось Black Lives Matter, вызывает недоумение у человека советского, вынужденного "жить в страхе перед возможным арестом "за анекдот" или чтение неправильных книг".
"Многие из нас были евреями в СССР, — обращается Кузнецов к своей аудитории. — Это значило бытовые оскорбления, насилие на улице, институциализованную дискриминацию. (…) Дело даже не в том, что это травма, а в том, что у нас есть опыт дискриминации – и поэтому многие вещи, которые предлагают сегодня для борьбы с дискриминацией, вызывают у нас недоумение. Так, в СССР не говорили публично не только слово "***", но и слово "еврей" — нас называли "лица еврейской национальности". Антисемитизма от этого меньше не становилось – и поэтому любой призыв не говорить "гомосексуалист", а говорить "гомосексуал" вызывает в лучшем случае пожатие плечами – ну, то есть, можно и так говорить, какая разница?"
В целом пост довольно объемный, но главный вывод, пожалуй, такой: "Мы не любим признаваться, что у нас травма". То есть, неплохо было бы покаяться за свое прошлое.
Пост писателя про травмы набрал более 2,6 тыс. лайков и немало восторженных комментариев. То есть, повторимся, такие суждения есть и они находят отклик. Однако многие готовы поспорить с таким подходом. Научный руководитель магистерской программы МШВСН (Шанинки) "История советской цивилизации", профессор Оксфордского университета и ИОН РАНХиГС Андрей Зорин, напротив, считает травмы выходцев Советского Союза преимуществом.
"Травмы – это нормальный опыт всякого взрослого человека, это, собственно, и есть жизнь. Идея о том, что надо преодолеть травму – это значит, что надо отделаться от собственной индивидуальности, перечеркнуть собственную жизнь и ликвидировать собственный опыт. В некоторых случаях этот опыт оказывается до такой степени невыносимым, что его нужно уничтожить с целью физического выживания. Но надо понимать масштаб потери: человек, избавившийся от травм, перестает быть личностью, индивидуальностью. Я не готов говорить о травме. Да, у нас у всех есть советский опыт, большой и значимый. Я не понял, почему он все время извиняется: "вы нас простите, мы такие придурочные". Да, у нас есть какой-то опыт и что-то он помогает понять и увидеть", – поделился своим мнением Андрей Зорин во время "Академической беседы", организованной РАНХиГС.
Непонятно, в какой момент опыт превращается в коллективную травму, заметил профессор исторического факультета Калифорнийского университета в Беркли, автор книги "Дом правительства. Сага о русской революции" Юрий Слезкин.
"Про тоталитаризм мне тоже не очень понятно. Мы можем обсуждать, что это такое, но не все согласятся, что поздний СССР был в цивилизационном смысле, в отличие от идеологической установки, тоталитарным. С точки зрения способности создать единомыслие и способствовать процессу самодисциплинирования, самонаблюдения и наблюдения за соседями и коллегами, Советский Союз не может сравниться с современными западными обществами", – заметил профессор.
Благодаря пережитому в СССР опыту наши соотечественники проще опознают попытки вмешательства в личную жизнь, признаки уравниловки и дискриминации.
"Возможность в относительно безопасных условиях наблюдать работающие тоталитарные институции вырабатывает некоторую оптику, которая помогает различить то, что кому-то не видно. Я бы всякую травму расценил как преимущество. Чем богаче твой опыт, если ты умеешь его эффективно анализировать, тем эффективнее ты можешь анализировать социальные явления", – добавил Андрей Зорин.
Между тем, издание Harper's Magazine опубликовало открытое письмо "О справедливости и открытых дебатах", которое в США подписали 153 известных культурных и общественных деятеля. В нем говорится о "нестерпимом климате" в сфере культуры, возникшем в результате ограничения свободы слова из-за проходящих в стране протестов против расизма. Основной посыл письма заключается в недовольстве писателей, журналистов и других интеллектуалов в США "нетерпимостью к противоположным взглядам, модой на публичную травлю и преследованием за освещение сложных политических проблем".
Однако письмо о травле 150 интеллектуалов, не живших в СССР, свидетельствует о том, что необязательно иметь советский опыт – "такой тоталитарный и ужасный", чтобы заподозрить признаки ограничения свободы слова. "Триггеры на разное могут быть, но в данном случае опыт определенного иронического отношению к институту может быть важнее, чем некоторые идеи того, что мы жили в "авторитарном, диктаторском государстве", – согласился Юрий Слезкин.
Под шумок борьбы за права чернокожих в США происходят попытки черных пересмотреть историю – снести памятники, забыть "неудобные" исторические периоды.
На Аляске группа жителей города Ситки предложила убрать статую Александра Баранова – правителя русских поселений в Северной Америке в конце XVIII и начале XIX веков. Казалось бы, причем тут права темнокожих? Местные власти поясняют, что размещение памятника Баранову в центральной точке "рискует дать неверное послание жителям и посетителям Ситки". "Памятник продолжает придавать нормальность" исторической фигуре, якобы причастной к "расовому разобщению, насилию и несправедливости", следует из резолюции совета города Ситка.
В результате протестов под эгидой Black Lives Matter были снесены памятники Христофору Колумбу, а также статуя первого президента США Джорджа Вашингтона в Портленде (штат Орегон).
"Если ты решишь что-то забыть – это верный способ помнить об этом всегда", – иронизирует Андрей Зорин.
Так было при десталинизации. Забвения не случилось. Фигура Сталина всегда остается предметом обсуждений и многими почитается.
"Невозможно себе представить историю России и Советского Союза без Великой Отечественной войны и Великую Отечественную войну без Сталина. Как о нем говорить в этом контексте? Что сделать с памятью об этом? Мне кажется, можно говорить и спорить. И тут непродуктивна позиция, что "он такой ужасный и давайте забудем, что он был главой государства, в котором жили наши родители". Если бы где-то стояла его статуя, то я бы не горел желанием, чтобы ее сломали", – отметил Юрий Слезкин.
"Пока памятник стоит, он не выполняет никакой исторической роли, – считает Зорин. – Памятник работает символически в двух моментах: когда его ставят и когда его сносят".
В одном ряду с извинениями за советскую травму – определение советского человека как Homo soveticus, упомянутое в книге Светланы Алексиевич и подхваченное социологом Юрием Левадой, по мнению которого, должно пройти 10 лет, прежде чем "Хомо советикуса" не станет.
Андрей Зорин расценивает это выражение как ругательное.
"Можно и так ругаться. Но это ничуть не хуже и не обиднее множества других применяемых ругательств. Люди, как и все живые существа, более или менее приспосабливаются к окружающей среде. Это им свойственно. Среда меняется и люди начинают к ней приспосабливаются. Поскольку среда сохраняет относительную гомогенность, люди под нее подстраиваются", – отметил он.
Чтобы давать такие определения своему народу, нужно выйти за его скобки – совершить самоотделение.
"Хомо советикуса", если уж и брать подобную терминологию, следует воспринимать как носителя определенной культуры. Все-таки нельзя не признать, что как раз в СССР дружно уживался многонациональный народ, именно СССР нес борьбу за права угнетенных народов и против расовой сегрегации в других страны, благодаря чему они смогли скинуть режимы апартеида. Разумеется, судить о "травматичном советском опыте" вне этого контекста – значит грешить против истины.
"Мы были одним народом, мы себя немедленно узнавали, даже говоря на разных языках. Мы узнавали одни и те же песни, одни и те же голоса, пейзажи. Конечно, наши дети тоже несут это в себе", – заключил Юрий Слезкин.
Летать в России станет еще дороже
Креатив Госдумы так и прет: про букмекеров и депутатов
Вот это "Вызов"
