"В 2000-х мы боролись с бедностью, теперь людей больше волнует коррупция" : Аналитика Накануне.RU

Архив материалов

"В 2000-х мы боролись с бедностью, теперь людей больше волнует коррупция"

Накануне президент России утвердил поправки в закон "О правительстве РФ". С 1 января министры обязаны декларировать не только свои доходы, но и расходы, а также расходы жен и несовершеннолетних детей. Очевидно, что пойти на это подтолкнули дела "Оборонсервиса", " Росагролизинга" и многие другие с 13-комнатными квартирами, золотыми санузлами и утрамбованными купюрами офисами, о которых неустанно сообщают следователи и пишут СМИ. Что мешало президенту раньше начать борьбу с коррупцией и нужно ли приравнивать коррупцию к измене Родине, Накануне.RU рассказал политолог, член Общественной палаты России, проректор РЭУ им. Плеханова Сергей Марков.

Вопрос: Каково Ваше отношение к решению Путина обязать кабмин декларировать свои расходы, а также расходы своих жен и несовершеннолетних детей?

Сергей Марков: Мне кажется, это решение, которое призвано уничтожить коррупцию среди членов Правительства. Они станут обязаны отчитываться не только по доходам, но и по расходам. Это достаточно сложный шаг. До сих пор члены Правительства рассматривались как особенные люди, считалось, что они настолько члены команды, что оказываются вне подозрений. Однако практика показала, что это не так. Скандал вокруг Сердюкова, которому доверяли, а он буквально совершил предательство в отношении Владимира Путина, показал, что коррупция существует и на верхнем уровне. Затем пошла информация в отношении бывшего министра сельского хозяйства Скрынник, которая тоже позволяет предположить, что подобное предательство совершалось с ее стороны.

Еще раз повторяю: воровство Правительства – это не просто коррупция, это предательство, поскольку эту работу им доверили. В ответ на это Путин создает новую систему, которая призвана пресекать такие вещи. И наиболее эффективной признана модель, которая фиксирует не только доходы чиновников, но и их расходы. Это достаточно известная и распространенная модель.

Конечно, делать это будет нелегко. У нас огромная часть экономики находится в серой зоне – либо у друзей, либо переписана через оффшоры, либо через третьи руки. Но Президент вынужден был пойти на такую меру, и я думаю, что в будущем такая мера будет распространена и на других членов высших органов власти – депутатов Госдумы, членов Совета Федерации и так далее. К тому же ряд высших чиновников начал играть между Путиным и Медведевым, и за счет этого они смогли создать себе коррупционные ниши. Раньше, когда было строго единоначалие, возможности такой игры не было, а когда появилась такая возможность игры, то возникла усиленная коррупционная возможность наверху.

Вопрос: Как Вы думаете, предложение главы комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции Ирины Яровой приравнять экономические преступления к преступлениям против государственной власти с возможным тюремным заключением до 20 лет – часть этой модели?

Сергей Марков: Я полагаю, что желание ставить экономические преступления в один ряд с преступлениями против государства, наверное, эмоционально понятно, но с процессуальной точки зрения это не вполне верно. Юридическая система многих стран мира рассматривает коррупцию как очень серьезное нарушение, но все же к измене Родине коррупцию не приравнивает.

Измена Родине – это вполне определенная вещь, а экономические преступления часто довольно-таки неопределенные, и в этой связи обвинения в экономических преступлениях могут использоваться в борьбе между кланами. И здесь возможна такая модель, как та, что мы используем, говоря о гаишниках.

Если мы говорим, что надо повысить до миллиона рублей штраф за выезд на встречку, то это может привести к тому, что взятки увеличатся, увеличится именно коррупционная составляющая. Поэтому здесь нужно быть очень осторожным. Преступление, прежде всего, должно быть оценено оперативностью наказания, а не его жестокостью. Сейчас власть повышает уровень жестокости, тем самым разводя руками – не можем оперативность увеличить, давайте хоть жестокость повысим. Это не правильно. Не должен один взяточник сидеть за десятерых, а остальные десять гулять на свободе. Все десять должны сидеть, но какой-то разумный срок, а не 20 лет. Должна быть какая-то разумная умеренность, разумная логичность во всех этих решениях.

Вот вам пример: я регистрировал автомобиль, пока ждал, пошел к начальнику ГАИ, спросить, как у них это все формируется и так далее. И он мне рассказывает: ГИБДД - трехэтажное административное здание, 6 тыс. рублей получает одна уборщица. Вот кто будет убирать за 6 тысяч? Не офицеров же заставлять убирать. Ей повысили зарплату – откуда брать деньги? Вот и берем деньги у фирм, которые платят, а платят они за что? За те услуги, которые они получили – кто-то за ускорение прохождения очередей, а это, значит, кто-то дольше в очереди стоит, или не учитываем какие-то нарушения. Это практически узаконено, это официальная коррупция. Что, думаете, начальник не знает об этом? Все всё прекрасно знают. Вот эти вещи и нужно решать. Получается такая ситуация, что любой начальник просто не наберет себе сотрудников, если не будет платить дополнительные деньги сверх официальной зарплаты. Вот эта система должна быть развязана. Человеку должна быть дана возможность работать честно, вместо того чтобы увеличивать наказание за эту нечестность до безумных цифр. Мы должны остановить уловку власти пойти по пути ужесточения наказания. Это уловка с целью оправдания отсутствия неоперативности наказания.

Поверьте мне, человек будет гораздо меньше воровать, если будет уверен, что будет сидеть два года, нежели он будет думать, что, может быть, будет сидеть 20 лет. Авось и пронесет. Вот в Китае отстреливают, так что, меньше воруют? Да запредельно воруют. Поэтому такое ужесточение понятно и встречает поддержку, но надо другие вещи развязывать.

Дело "Оборонсервиса". Васильева сидит под домашним арестом в 13-ти комнатах. Насколько я понимаю, она нашла уловку – по существующему закону ее нельзя посадить, поскольку она сделала себе косметологическую операцию и после нее, по требованию врача, она должна быть дома. Кроме того, она, как говорят, быстренько забеременела, причем искусственным путем, и по этой причине ее тоже не могут поместить в тюрьму. Это очевидная уловка. Нужно законодательно закрывать эти модели. Ведь очевидно, что если человек живет в 13-комнатной квартире в центре Москвы на Арбате, то эти деньги украдены. Также очевидно, что, обладая огромным количеством связей, она всячески пытается подорвать следствие, поэтому она должна быть изолирована, и должна быть модель, в которой должно быть прописано, как это делать. Для того чтобы угрожать 20-ю годами, надо хоть и меньшими сроками, но реально людей наказывать.

Вопрос: С чем вообще связан всплеск борьбы с коррупцией со стороны власти? Что ни день, то новое дело, сферы самые разные…

Сергей Марков: Мы должны ресурсы концентрировать либо на быстрый экономический рост, либо на борьбу с коррупцией. И экономический рост мы обеспечивали, а борьбу с коррупцией - нет. Мы можем сейчас начать борьбу с коррупцией, не достигнув экономического роста, не достигнем реальной борьбы с коррупцией, поскольку некоторые чиновники из-за бедной экономики в любом случае будут воровать.

Все говорили так – давайте пока оставим борьбу с коррупцией, будем улучшать экономический рост, за счет экономического роста решим проблему, чего и хотят люди, а во-вторых, увеличим доходы чиновников, и уже с чиновников, получающих нормальную зарплату, можно и спрашивать. Вот такая была концепция. Что она показала? Она работала лет 15. Выяснилось, что уровень доходов вырос, к тому же выяснилось, что у людей уровень жизни повысился и они уже начали обращать внимание на коррупцию. То есть у людей изменились приоритеты, и во многом это означает, что власть была успешной, потому что она во многом решила проблемы народа. Это не значит, что все хорошо живут, но они не живут в условиях безвыходной нищеты. Это позволило перейти к коррупции.

Власть решает проблемы коррупции, исходя из требований людей. Все против коррупции, но раньше яркости этого протеста не было. А сейчас она появилась. А власть говорит: как люди говорят – так и будет. Хотите бороться с бедностью – будем бороться с бедностью, хотите бороться с коррупцией – будем бороться с коррупцией.

Вопрос: Как-то это очень идеалистически звучит…

Сергей Марков: Почему идеалистически? Сугубо прагматически. Власть внимательно смотрит за приоритетом населения и устраивает свою политику в соответствии с этими приоритетами, поэтому и пользуется популярностью. В начале 2000-х годов люди о чем говорили? Про колоссальную оскорбительную нищету. Сейчас все города забиты автомобилями, в парламентах других стран, таких как Хорватия, Болгария, Сербия, Турция, рассматриваются вопросы о том, что русские все поскупали. Это же тоже результат. Поэтому это не идеалистическая, а четко логическая схема. Власть четко ориентируется на то, чего хочет население. Если население скажет завтра – забросьте все, нас больше всего волнует борьба с наркоманией, то власть будет заниматься этим.

Но с коррупцией получается сложнее. У нас общество разделилось на активное меньшинство, условно среднего класса, и на большинство – рабочий класс. По многим позициям у них разное мнение. Например, по Pussy Riot - одни хотят освободить, другие строго посадить. По Ходорковскому – одни кричат освободить, другие предлагают еще ребят к нему посадить. По внешней политике – средний класс требует Шенгенской зоны, а 85% у нас вообще никогда паспорта заграничные не получали – зачем им Шенгенская зона? Но есть вещи, в которых они сходятся – нелегальные мигранты и отношение к коррупции. Так вот, власть старается поднять те вопросы, которые объединяют эти совершенно противостоящие друг другу части общества.

Автор: